"Радио Эрмитаж 90,1 fm"

ЕВГЕНИЙ ЮФИТ НЕКРОРЕАЛИЗМ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦО

Marina Gisich Gallery представляет выставку Евгения Юфита, петербургского кинорежиссера и художника, основателя некрореализма — пожалуй, самого парадоксального и самобытного художественного направления в российском искусстве за последние сорок лет. В названии выставки обыгрывается известная фраза чехословацкого политического деятеля Александра Дубчека о «демократических реформах» 1968 года, отразившая попытку смягчения тоталитарного характера государства.
Некродвижение началось в начале 80-х с эпатирующих публику акций. Их устраивала группа молодых людей во главе с Юфитом. Главными принципами этой «дикой и бессмысленной активности» (определение Юфита) были провозглашены «тупость, бодрость и наглость». При их достижении приобреталась «матерость», высшей формой обретения которой становилась «лютость». Во время одной из таких акций — ее суть сводилась к избиению реалистично выглядевшего манекена, предназначенного для медицинских практик, — случайные свидетели приняли Юфита за маньяка или шпиона, снимающего из-за угла сцену зверского насилия. Они обратились в милицию, и Юфита задержали, конфисковав камеру. Позже, когда пленка была проявлена, Юфита вызвали на беседу в Большой дом, где заключили, что «только маразм всего снятого освобождает его от ответственности».
Ленинградский некрореализм на раннем этапе носил спонтанно-радикальный характер, являясь при этом подсознательным «отзеркаливанием» сущности той реальности, в которой находились участники группы. «Не только культуру, но и реальную позднесоветскую жизнь отличала развитая и закостеневшая система опосредованностей <…> Молодые ленинградские художники – возможно, на первом этапе неотрефлексированно – поставили своей задачей «пробить» этот слой опосредованностей, пробиться к живому. Отмечу – это была не борьба «с» (режимом, идеологией, авторитетами, установлениями в официальном и неофициальном искусстве и пр.). Это была борьба «за»: за свое естественное право на неопосредованный контакт с жизнью, за немедленную личную проживаемость искусства <…> Это был трансгрессивный жест пробивания слоев опосредованностей ради прикосновения к живому!» (по материалам статьи А. Боровского «Некровызов» в каталоге выставки «Некрореализм», ММСИ, 2011).
Вот как Евгений Юфит характеризует свое раннее творчество в интервью журналу «Искусство кино»: «Я никогда не пытался формулировать четкий манифест, потому что это противоречило бы спонтанности нашего течения. Хаос и абсолютный авторский произвол породили эту эстетику, следование определенным канонам лишило бы ее свежести и неожиданности. С самого начала в ранних работах присутствовала тема смерти, суицида и разного рода психопатологические проявления, но всё это было подано в гипертрофированном перевернутом виде социального гротеска и черного юмора».
А вот таким видит тогдашнего Юфита Сергей Добротворский: «Если попытаться сложить облик Юфита из окружающих его слухов и скандалов, то на ум приходит не «анфан террибль», а «кошмарный мужик». Лидер ленинградской школы параллельного кино, воздавший должное радикальному-русскому «панку», экстремист, мастер экранного эпатажа, сторонник «чистого идиотизма, не опороченного подсознанием или инстинктом». Перечень «первичных социальных признаков» венчается понятием «некрореализм». В буквальном переводе это значит «мертвореализм». Жизнь после смерти. Жировоск и трупный распад. Сторонники некростиля, возникшего в середине 80-х в среде ленинградского андеграунда и охватившего литературу, живопись, песенное творчество и кино, задались целью изучить судьбу тела, покинутого душой. Учебными пособиями им служили не академические штудии или классические киноленты, а судебно-медицинские атласы и пышные идеологические шоу, где титулованные зомби с высоких трибун произносили мертвые слова».
Скандалы и слухи сделали свое дело. Встреч с некрореализмом старались избегать ценители искусства, критики и даже многие представители авангарда, особенно московского. Многие усматривали в самом названии направления аллюзию на некрофилию. И в самом деле, пугающая приставка «некро» как будто стигматизировала группу, и, с одной стороны, обрекла на пожизненное пребывание в андеграунде, а с другой, – стала гарантом сохранения относительной цельности движения, залогом того, что некрореализм не будет растиражирован массовой культурой.
К концу Перестройки происходит формальное признание некрореализма. Работы художников некрореалистов де-монстрируются на многочисленных художественных выставках по всему миру. В 1989 году Юфит снимает «Рыцарей поднебесья – свой первый кинофильм на тридцатипятимиллиметровой пленке. Выход этого фильма становится ключевым моментом для «выхода» некрореализма из подполья. Юфит становится одним из первых независимых режиссеров, снявшим кино в системе государственного фильмопроизводства. Следующий фильм Юфита, «Папа, умер Дед Мороз» (1991), снятый в мастерской Алексея Германа, получил гранпри́ на международном кинофестивале в Римини в 1992 году. Венцом признания некрореализма стала масштабная ретроспектива движения в Московском музее современного искусства, состоявшаяся в 2011 году.
Несмотря на все это, некрореализм по-прежнему не вписывается ни в какие рамки Овертона. Может быть в этом и кроется та магическая энергия Евгения Юфита, работы которого до сих пор остаются на острие реальности, но при этом никогда не потеряют своей человечности. Оставить отзыв